Agata Coffey
Агата Коффи
_______________
1917 – 1937

что плохого я сделала сну? отчего мое сердце сжалось?
почему, несмотря на усталость и на хищные тени,
таящиеся по углам. я с постели встаю
и как зомби брожу по ночам? [q]

диагноз: сомнабулизм [хождение во сне], бессонница
возраст: 20 лет
внешность: juno temple

Ремни ядовитыми змеями впиваются в теплую плоть, оставляя на коже следы высушенных кровавых рек. Крики вырываются из груди, разбиваясь о кафель белых стен. Узлы расплетаются. Змей выпускают на волю. Дикий взгляд рвёт человека в белом на части, выпускает из него проклятую душу. А он приторно улыбается, покидая палату Агаты. Она снова не сомкнет глаз, не окажется в мире бессознательного. Восемь дней ремни сдерживали её душу, приковывая к постели. Восемь дней рвали кожу её рук, пока она пыталась высвободиться из этого плена. Упрямая до невыносимости. Агата не осталась бы умирать в постели. Она чувствовала затягивающиеся раны, но и не догадывалась об их происхождении. В ту ночь было необыкновенно красивое полнолуние. И оно манило её к себе. Лунный свет выливался из окна, освещая нежную улыбку Агаты. Во сне она была настоящей. Лунный свет гладил её тело, сорвавшееся с карниза. Ни смерти, ни сна. Уже наступает рассвет. Она так хотела крепко уснуть. Ветер уносил её мысли далеко-далеко. Наверное, он не меньше Агаты желал, чтобы сон захватил девушку в свои объятья.

Daighre De Boure — ЗАНЯТ
Дайре Де Бур
_______________
1908 – 1937

и никто нам не нужен, никого мы не любим
мы не будем такими, как все прочие люди
по дешёвке продали мы теням наши души
кто-то тихо вливает яд молитвы нам в уши [q]

диагноз: шизофрения, бред одержимости
возраст: 29 лет
внешность: ben barnes

Запах ладана проникает в легкие, приближая его дух к небесному. Погребальные свечи таят, воск застывает на ладонях невразумительными фигурами. Глаза. Его окружает море глаз. Они смотрят на него с икон. И в этих взглядах он, ложно ли, читает укор и тоску, ненависть и разочарование.
– Оставьте же меня, уйдите!
Он зажмуривает глаза, но слышит чей-то шепот. Закрывает уши, но он звучит внутри него. И от этого голоса не избавиться, не скрыться. Дайре уже слышал его раньше. Голос, которым говорила умершая во время обряда экзорцизма девушка. Им она проклинала его, им кричала, пытаясь вырваться из заточения. Он проделывал это много раз, но в прошлую ночь что-то пошло не так. Одержимая была слаба и не могла сопротивляться демону внутри себя. Он смеялся, смотря сквозь глаза девушки. Он заставлял её сгорать заживо. А Дайре продолжал выплескивать из себя слова заученной молитвы.
– Освободи меня, Дайре!
Голос внутри затих. Запах ладана снова нежно окунал священника в мир спокойствия и тишины. Но он уже не принадлежал этому миру. Лица с икон больше не смотрели в его сторону. Выпрямив спину, он решительно зашагал вперед. Его взгляд сделался надменным и твердым. Коснувшись ладонью щеки девушки, что лежала в гробу, он искривил губы в ядовитой ухмылке.
– Теперь ты свободна от меня.

Muireann Mulrain
Моррин Мулрэйн
_______________
1914 – 1937

стёкла треснули, стекла брызнули
исцеловали лицо, изгрызли
в небо смотреть нужно с вызовом
может быть, кто-то ответит на вызов [q]

диагноз: прозопагнозия [невозможность распознавать свое отражение в зеркале; чужие лица], дерматомания. До повреждения головного мозга страдала нарциссизмом.
возраст: 23 года
внешность: lily cole

Девочка с лицом фарфоровой куклы. Она всегда носила с собою маленькое зеркальце и серебряный гребень. Мир для неё – отражение. Девочка с бездонными глазами, в которых умещается целое море. Она смотрела в себя, улыбалась собственной красоте. И кажется, что ничего вокруг не заботило её больше. Куклы не бывают невзрачными. Куклы не бывают счастливыми. Марионетки. Их дергают за нити, а они всё так же улыбаются. Моррин любила театр. И каждый раз, занимая место в партере, она представляла, как однажды взойдет на театральную сцену. Как будет закрывать глаза, окунаясь в море аплодисментов. Но ничему из этого не суждено было сбыться.
– Повреждены медиальные участки височной и затылочной долей мозга, – слова доктора острыми ножами врезаются в  сознание девушки.
Она оказывается в комнате смеха. Осколки зеркал осыпаются на пол. Осколки, в которых ей уже никогда не узнать себя. Сотни мелких зеркал. Они режут её тонкую белую кожу, выпуская из неё алую жидкость. Она смеется. И сумасшедший смех её эхом возвращается от зеркальных стен. Она кружится, падая на острые обломки и растворяется в жгучей реке. Чьи-то руки поднимают её тело и выносят из комнаты. Моррин не видит его лица, но чувствует взгляд. Теперь она никогда не будет прежней.